Бейл наклонился и прошептал ей на ухо:

— Их лодки такие тяжелые, медлительные. Вот если б нам удалось до моей лодочки добраться, мы бы запросто от них ушли.

— И куда бы направились? — шепотом спросила Ренн. — Они это Озеро знают как свои пять пальцев, нам от них не спрятаться. И потом, они, по-моему, не очень-то на нас и сердятся. Скорее, они чем-то напуганы.

— Мне кажется, это еще хуже. Нам совершенно точно следует их опасаться.

Бейл оказался прав.

Тростниковые лодки, возможно, и не были столь же быстроходны, как сшитые из кож, но тем не менее весьма размеренно продвигались в нужном направлении, ловко огибая островки, пятнавшие поверхность Озера. Короткая и светлая летняя ночь уже подходила к концу, когда впереди завиднелись жилища племени Выдры.

Бейл и Ренн видели такие хижины впервые, и оба не смогли скрыть своего удивления.

— Почему они живут в таких жилищах? — прошептал Бейл.

— Чтобы быть ближе к Озеру, — ответил ему Йолун. Он даже грести перестал; на несколько мгновений его суровое лицо прямо-таки осветилось страстным восторгом. — Озеро для нас — и отец, и мать. В нем начало всей жизни. И все живое должно в него возвращаться. — Презрительное выражение вновь изобразилось на его лице. — Впрочем, вряд ли чужаки поймут нас!

— Мы не чужаки, — возразила Ренн. — Я, например, из Открытого Леса, как и ты сам.

— Ты не из племени Выдры! — отрезал Йолун. — И я больше не желаю с тобой разговаривать!

Окутанное зеленоватым дымком, селение, казалось, плавало на поверхности Озера, соединенное с берегом одним-единственным узким мостком.

— Да ведь вся их стоянка построена на сваях! — вслух изумился Бейл.

Действительно, в дно Озера был вколочен целый лес бревен. На этих бревнах покоились деревянные настилы, а на них — жилища из тростника, похожие на приземистые пирамидки. Оттуда тянуло горьковатым дымом и запахом несвежей рыбы. В столбы у причала были воткнуты горящие головни, а на краю настила собралось множество женщин и мужчин из племени Выдры с выкрашенными зеленой краской лицами и расширенными от удивления глазами. Вид у них, надо заметить, был весьма мрачный.

Ренн была озадачена. Она знала, что племя Выдры всегда считалось одним из самых веселых, даже игривых племен, и в этом оно было похоже на своего покровителя — выдру. Но теперь с ними явно что-то произошло.

И почему, интересно, все они вымазаны этой зеленой глиной? Ренн никогда раньше ничего подобного не видела, хоть и знала, что эта зеленая глина у людей Выдры считается священной. Знала она и то, что добывают ее в каком-то потайном месте на северном берегу Озера и, смешав с рыбьим жиром, используют для исцеления больных и для защиты умирающих от злых духов. «Странно, — думала она. — Зачем эта глина теперь понадобилась всему племени?»

Второй гребец в их лодке ловко причалил к одному из далеко выступавших в Озере причалов. Над головой у прибывших тут же открылась крышка люка, и сверху им сбросили веревочную лестницу. Йолун велел пленникам подниматься по этой лестнице.

Оказавшись на деревянном настиле, Ренн и Бейл тут же почувствовали, что их со всех сторон окутывает плотная белесая пелена с едким и довольно противным запахом.

Спустя несколько мгновений Ренн поняла, что на столбах были не горящие головни, а тлеющие пучки каких-то грибов, дым которых, видимо, должен был отгонять кишевшее на озере комарье. Люди с зелеными лицами по-прежнему толпились вокруг и настороженно смотрели на чужаков.

Затем ребят, подталкивая в спину, подвели к самой большой тростниковой хижине, прямо-таки окутанной густым облаком дыма, в котором едва виднелись тусклые светильники. Внутри этого жилища царил такой жуткий запах гниющей рыбы, что Ренн затошнило. Впрочем, сами местные жители его, похоже, вообще не замечали, да и Бейл реагировал спокойно, хотя все же чуть-чуть поморщился. Так что Ренн решила проявить вежливость и сделать вид, что ничего особенного не заметила.

Когда нежданные гости вместе с целой толпой сопровождающих вошли в хижину, Ананда велела принести еду и, заметив изумление на лице Ренн, пояснила:

— У нас на Озере есть поговорка: чужак считается гостем, пока не будет доказано, что он враг.

Йолун презрительно фыркнул: казалось, что у него доказательств злонамеренности пришельцев имелось предостаточно.

— Мы вам не враги, — тут же сказал Бейл.

— Это вы так говорите, — возразила Ананда. — Ладно, ешьте пока.

Все примолкли. Молодая женщина и мальчик внесли в хижину миски в форме рыбин, сплетенные, причем очень туго, из листьев осоки. В мисках была каша из семян тростника. Рядом с мисками поставили корзинку с печеными тростниковыми стеблями; снаружи стебли обуглились, но под почерневшей коркой были белыми, мучнистыми и довольно сладкими.

В молодой женщине, которая принесла еду, Ренн узнала одну из своих соплеменниц, прошлым летом вышедшую замуж за парня из племени Выдры.

— Дирати, ты узнаешь меня? — тихо спросила Ренн.

Но Дирати ей не ответила, лишь произнесла, не поднимая глаз:

— Ешь. — И положила в миску Ренн поверх каши какой-то грязно-серый ломоть, похожий на кусок медовых сот. Вот только вонь гнилой рыбы от этого ломтя исходила такая, что у Ренн даже слезы на глазах выступили.

— Это жир, вытопленный из спинки колюшки, — с гордостью пояснила Дирати. — Ешь!

— Ешь! — приказал Йолун. — Или ты нашей пищей брезгуешь?

И все, как по команде, посмотрели на Ренн.

Она сунула в рот вонючий комок каши с жиром колюшки и поняла, что ее сейчас вырвет.

Бейл, заметив это, решил прийти на помощь своей подруге.

— Да ее просто укачало, — сказал он. — Она же совсем не привыкла к лодкам. Поэтому ее теперь и тошнит при виде любой еды. Ничего, это скоро пройдет. — Он решительно переложил еду из миски Ренн в свою и с таким явным аппетитом принялся есть, что напряжение вокруг сразу спало.

— И как ты только можешь этоесть? — еле слышно прошептала Ренн.

— А мне нравится, — пожал плечами Бейл. — Мы на островах почти такую же еду готовим, только из трески.

— Вас, наверно, удивляет, почему мы вам никакой рыбы не предложили? — спросила Ананда. — Но у нас все запасы старые. Даже этот жир колюшек прошлогодний, с весны сохранился. — Она пристально смотрела на Бейла и Ренн. — А все дело в том, что теперь наше Озеро проклято! Кто-то поразил его тяжким недугом!

И люди вокруг тут же стали горестно раскачиваться, стонать и хвататься за свои племенные амулеты — клочки меха выдры, подвешенные к мочкам ушей.

— Некоторое время назад, — продолжала Ананда, — у нас заболел ребенок, и колдунья нашего племени велела принести священную глину. Мы отправились за ней, но обнаружили, что наш целебный источник кем-то намертво запечатан. Какой-то чужак посмел украсть то, к чему могли прикасаться только люди из племени Выдры! Вот с этого-то и начались все наши беды. — Ананда вздрогнула, как от озноба. — Люди стали впадать в странное забытье, больше похожее на смерть, и просыпались с диким криком, утверждая, что во сне их искусали какие-то мерзкие скользкие духи. Уловы день ото дня становились все хуже, а потом и вовсе…

Голос у нее сорвался, и Йолун, качая головой, пояснил:

— В былые-то времена у нас порой рыбы бывало так много, что по ее спинам человек мог чуть ли не с середины Озера до берега дойти! А с этой весны нам почти ничего поймать не удается. А если и удается, так вся рыба оказывается проклятой. Одни уродцы попадаются!

— Каждую весну, — снова заговорила Ананда, — ледяная река, что на востоке, дарит Озеру свои воды. Это поистине благословенное время, когда вода в Озере стоит так высоко, что мы постоянно слышим ее голос под нашими жилищами и спим под эту музыку спокойно. Но этой весной Озеро начало пересыхать у нас на глазах. Оно уже стало совсем мелким, и мы не знаем, какие еще беды нас ожидают.

— Все беды приходят с запада! — выкрикнул Йолун, в упор глядя на чужаков своими жутковатыми, обведенными красной краской глазами. — Нам сообщили об изгнаннике, который направился как раз сюда. Мы даже видели его! И нам совершенно ясно: это онукрал священную глину! Это онпринес нам бесчисленные беды! А теперь еще и эти чужаки сюда заявились! Так что жди новых бед!